Собратья на пирах, вы обратились в прах,
Друзья в боях, друзья в трудах, вы — прах, собратья,
Тройное эхо на родимых на холмах.
Вас, одинокий, не могу уже собрать я.

Тоска по вас, тоска все ночи напролет
По-волчьи воет, чтобы сны летели мимо.
И одиночество холодное грядет.
Все, что случилось, все непоправимо.

А свет ваш добрый, словно свет погасших звезд,
Мне прямо в душу упадет, чтобы навеки
Я не сумел забыть про тот вселенский мост,
Где трясся с грохотом я на простой телеге.

Как будто бы во сне, в небесной вышине
Четверка дружная колес — пусть не без скрипа —
Катила весело, и любо было мне...
Неужто то был сон? Я спал бы без просыпа!

Друзья минувших дней, друзья грядущих лет,
Круг разомкнулся наш, и все ж никто на смену
К вам не придет. Навек простыл телеги след.
За все, что не ценил, даю большую цену.

Собратья! Каждый раз мне говорит о вас
Любой пустяк, любой штришок — аж ноют кости!
И смерть не так страшна, разлуки страшен час,
Ее, разлуку, не схоронишь на погосте.

Тоска по вас, тоска все ночи напролет
По-волчьи воет, чтобы сны летели мимо.
И одиночество холодное грядет.
Все, что случилось, все непоправимо.

Тоскуя и любя и мысленно лепя
Единый образ ваш — жду Вечности прощенья.
Взяла она в заклад три золотых рубля,
Пока четвертый рубль, бумажный, в обращенье.

О тяжко, тяжко мне, уж лучше б на войне,
Где смерть совсем не тратит время на угрозы,
На бруствер пасть ничком иль в поле на стерне —
Лицом к врагу!.. А здесь острей свинца жгут слезы.

Смерть, как и жизнь, одна. В мальчишьи времена,
Когда еще нет кошелька, но есть монета, —
Пусть очень мелкая, — есть радость и весна,
И есть надежда, что навек продлится это,

Несли мы чепуху, а счастье на скаку
Вдруг настигало, озаряло ненароком,
Открыв провидческую каждому строку.
И вскоре, вправду, каждый стал себе пророком...

Тоска по вас, тоска все ночи напролет
По-волчьи воет, чтобы сны летели мимо
И одиночество холодное грядет.
Все, что случилось, все непоправимо.