Дан Пагис родился в 1930 году в румынском городе Рэдэуци. С 1934 года жил с родителями в Вене. С 1941 года до конца войны был в нацистском концентрационном лагере. В 1946 году репатриировался в Эрец-Исраэль, жил в киббуце Мерхавия, стал учителем местной школы. В 1956 году поступил на гуманитарный факультет Еврейского университета, где с 1962 года изучал английскую и ивритскую литературы, специализировался на средневековой поэзии на иврите; с 1964 года преподавал в этом университете, доктор философии с 1967 года (профессор с 1978 года). Выпустил в свет первое полное собрание стихов Д. Фогеля (1968), подготовил по рукописям к печати стихи поэта конца 11 в. Леви бен Я‘акова Ибн Алтаббана из Сарагосы (1967), а также дополнил вновь найденными стихами (1979) академическое издание светских стихов Моше Ибн Эзры. В исследованиях “Шират ха-хол ве-торат ха-шир ле-Моше Ибн Ээра у-вней доро” (“Светская поэзия и поэтика Моше Ибн Эзры и его современников”, 1971) и “Хиддуш у-масорет бе-шират ха-хол ха-‘иврит: Сфарад ве-Италия” (“Новаторство и традиции в светской поэзии на иврите: Испания и Италия”, 1976) Пагис развивал новый взгляд на еврейскую поэзию 12–18 веков в Испании, Италии и Провансе, особо акцентируя ее художественные достоинства.
          Литературное творчество Пагиса формировалось под влиянием современной западноевропейской поэзии. Он входил в узкий круг поэтов, опекаемых Леей Гольдберг. Уже первые сборники стихов Пагиса (“Ше‘он ха-цел” — “Солнечные часы”, 1959; “Шехут меухерет” — “Поздний досуг”, 1964) отмечены свойственной ему отточенностью формы (лапидарность, меткость эпитетов, ясность ритма). Характерные для творчества Пагиса мотивы страдания, не выразимого словами и не могущего быть понятым другими, или возврата к тому, что со временем изменилось, а также предчувствие иссушающей ранней старости — в этих сборниках проступают лишь в намеках, таящихся за сдержанным, почти беспристрастным описанием предметов и явлений. Однако в циклах стихотворений о первобытном человеке и о человеке в космосе (книга “Гилгул” — “Метаморфозы”, 1970) в бесхитростные на первый взгляд сюжеты искусно вплетены мотивы, откровенно связанные с воспоминаниями о кошмарных переживаниях юноши в концлагере, о его единоборстве со смертью, чувстве опустошенности, об утратах, потере своего “я”, беспомощности перед ужасами лагерей. В книге “Моах” (“Мозг”, 1975) Пагис, стремясь преодолеть навязчивость памяти, отдаляющей его от действительности, затевает своего рода игру, по-своему интерпретируя библейские тексты якобы на основании новых научных данных. Элементы литературной игры, а также игра слов (навеянная, возможно, изучением средневековых стихотворений-загадок), особенно частые в поздней поэзии Пагиса (сборник “Шнейм-‘асар паним шел измарагд” — “Двенадцать ликов смарагда”, 1981), служат выражением иронии по отношению к современности. Здесь он позволяет себе и свободную ломку формы в поисках новых средств воплощения чувств потери, опустошенности, сложности общения, но без взрыва эмоций или самоиронии. Написанные Пагисом в конце жизни короткие стихотворения в прозе, частью отвлеченно символические, частью же посвященные личным переживаниям, открытым впервые взгляду постороннего, вошли в книгу “Ширим ахароним” (“Последние стихи”, 1987, издано посмертно). Созданные им формы стиха повлияли на многих израильских поэтов. Знание новейшей европейской литературы и древних пластов поэзии на иврите позволило Пагису по-новому высветить грани трагедии, остро ощущавшейся им всю жизнь и уходящей корнями в Катастрофу европейского еврейства.
          Пагис переводил на иврит произведения немецких и английских поэтов. Его стихи переведены на ряд европейских языков.