Матвей Грубиан

Матвей Грубиян
(1909 - 1972)

          На диване радом с Ахматовой сидит застенчивый, бедно одетый человек – и плачет, с трудом сдерживает рыдания, и слезы капают с его лица в тарелку с бульоном.
          На Ордынке – обед. Мы все сидим за столом, а этот гость явился неким предтечей Л. Н. Гумилева, предвестником его скорого освобождения.
          Он поэт, еврейский поэт, пишущий на идиш. А фамилия у него совершенно не подходящая ни к облику, ни даже к профессии. Его зовут Матвей Грубиян. Он только что освободился из того самого лагеря, где сидит Лев Николаевич, и вот явился к Анне Андреевне с приветом от сына и со своими рассказами о тамошней жизни. Слезы текут по его лицу, слезы на глазах у Ахматовой, у всех нас, сидящих за тем памятным мне обедом.

                              Михаил Ардов “Легендарная Ордынка”

          Матвей Михайлович Грубиян родился в 1909 году в селе Соколивка на Украине (ныне Киевской области) в семье учителя. Детские годы навсегда запечатлелись в душе поэта и отозвались в нем песнями, исполненными чистоты и восторга перед щедротами земли и неба. “Звуки неба и земли” хлынули в его душу. С тринадцати лет Матвей Грубиян начал трудовую жизнь. Он вошел своим человеком в семью кузнецов и каменщиков, портных и столяров. Любовь к труду совмещалась в нем с любовью к знанию. Он учился в Педагогическом институте имени Горького в Минске, который окончил в 1938 году.
          К этому времени, к студенческим годам своим, Матвей Грубиян уже определил свое жизненное призвание. Если сказать точней — жизнь сама направила его стопы. Поэт не может не петь. И Матвей Грубиян, послушный внутреннему голосу, еще в молодые годы начинает свою песнь.
          Уже в 1930 году стихи его появляются в печати. Через пять лет после этого — в 1935 году — в Минске выходит первая книга “Фун келер аф дер зун” (“Из подвала — к солнцу”). Еще через пять лет — в 1940 году — “Лирика”. Это — канун Отечественной войны, которая обозначила важный этап жизненного и творческого пути поэта. Он — фронтовик, прошагавший с боями по многим огневым дорогам. Трижды тяжело ранен. Вся семья Матвея Грубияна погибла в Минске. Семьей становится армия. Любимец однополчан, смельчак, запевала, Матвей Грубиян на войне мужает как поэт. В 1947 году выходит в свет книга “Гезанг вегн мут” (“Песня о мужестве”), за ней — “Последам войны” — на белорусском языке.
          В 1948 году арестован по делу “Еврейского антифашисткого комитета”. Долгие годы провел в лагерях. Освобожден после отмены в 1955 году всех приговоров по этому “делу”.
          Стихи Матвея Грубияна привлекают внимание русских поэтов. В 1958 году в переводе с еврейского языка выходит книга “Я звал тебя, жизнь”, в 1962 году — “Ключи”, в 1967 — “Лодка и течение”. В 1970 году — за два года до смерти поэта — выходит на еврейском языке книга “Беспокойный ветер”. И уже посмертно — в 1976 году — издается “Вечный огонь”, книга избранной лирики на еврейском языке.

		ТАК ВЫГЛЯДЕЛ МОЙ ДОМ… Местечка дремота С молельней, рекою, С крестьянской заботой, С еврейской тоскою, С суровой зимою, С сапожником-нищим, И с “черною свадьбой” На пыльном кладбище. Над бедными лавками Запах селедки, Стоит без работы Цирюльня в середке. Девицы сидят, Погруженные в грезы, Пасутся у хат Под заборами козы. А в запертых хатах Уныло и душно, Лишь вербы дрожат Под струею воздушной Да аисты бродят, Внимательно-строги. Извозчик глухой... Плотовщик босоногий... Лишь соль и картошка В ночи на паромах, Где блеск топоров И тяжелые ломы... Обманутой девушки Боль и тревога. Носилки покойника Ждут у порога. Веселых детей Голопузая стая... И купленный зять, И сноха не простая, И стражник-маньяк, И Сибирь, и крамола. И гнется швея Над работой тяжелой; Во время облавы За алое знамя Простилась навеки Она с сыновьями. Все жители Этой деревни нелепой, Все были строители Крепкого склепа Для гибельной доли, Безжалостной власти, Бездомья и боли И прочих несчастий, О коих поведал Вам огненный стих, Но больше Умолчено было про них. Пусть знают об этом Веселые дети, Но пусть их улыбка Цветет на земле И пусть Не останется страшных отметин, Глубоких морщин На прекрасном челе. 1939 Перевод Л. Гумилева МОЙ ЯЗЫК Кто сердце распаляет мне Так рано-рано, до рассвета? Чернеет небо в вышине, А я... а я увяз вот в этом Моем и умном и безумном деле: Из речи высечь искры в полумгле — Не для того, чтоб в час, когда земле Я буду отдан, обо мне галдели, Не для того, чтоб в некий рай войти, Нет, я хочу сегодня, вот сейчас же С народом, пившим горе полной чашей, Прошедшим тяжкие, тернистые пути, Я говорить хочу с моим народом Словами света на еврейском языке. Подобно вешней говорить реке Под вешний небосводом, Подобно ветру, что в листве бормочет, Подобно морю (мир его большой), Которому не нужен переводчик, Когда с ним говоришь душа с душой. 1963 Перевод Л. Озерова
	ЧИРИ-БИРИ-БОМ Птица, возьми на одно крыло Жизнь мою, а другим подними Песни мои. Давай к портняжке с тобой полетим И посудачим о счастье с ним. Пусть Хаим-Ноте возьмет иглу, Вденет в ушко ее нитку из шелка И на стихи мои, сидя в углу, Латку наложит ловко. Пусть он, согнувшись, поет притом: — Ай, чири-бири-бом! — Мы крови моря переплыли вместе, Зачем же нам рваные песни? Зачем нам плакать о горе былом? — Ай, чири-бири-бом! — Пусть будет напев веселый, летучий: Рядом со мной, На крыле другом, Сверток стихов моих лучших. — Ай, чири-бири-бом! 1963 Перевод П. Семынина

Матвей Грубиян. Стихотворения