Холодный камень тёплым стал и алым,
На перьях снежно-белых пятна крови,
Сложила крылья птица и упала, —
В замолкшем сердце шарик из металла,
На перьях снежно-белых пятна крови.

Над влажным мхом туман седой струится,
Откуда скорбь, откуда боль такая?
С тоской по небу умирает птица,
И туча жаждет на землю пролиться...
Откуда скорбь, откуда боль такая?

Окно нетрудно спутать со звездою,
Из темноты глядящей на прохожих.
На задних лапах, как медведи, стоя,
Седые ели на зверей похожи,
Когда, дрожа, с ума сходя и воя,
Тайга во мраке борется с пургою.

В такую пору рай на нарах грубых —
Сидеть в тепле, да слушать лесорубов,
Да говорить, а после слушать снова,
Когда ветра ревут, грозя бедою,
И снег сечёт, и даже зверолову
Окно нетрудно спутать со звездою.

Чего желать! Блаженствуя и млея,
Друг другу с каждым часом мы милее,
Внимания полны и интереса,
Мы говорим о мёрзлой древесине,
О городах, что встанут в дымке синей,
О путниках, блуждающих по лесу,
О звероловах, жизнь берущих с бою,
О том, что даже им во тьме белесой
Окно нетрудно спутать со звездою.

Для выросших — простора в доме нет,
Для них перрон становится порогом.
Зарёй войдя в вагон, я в белый свет
Умчался по неведомым дорогам.

Меня состав вез долго — и привёз.
В мир развороченный я всосан ныне.
В ночи тревожной стоя, двух берёз
Я вижу очертанья на равнине,

Село, домишек выбеленных ряд.
Винтовку тульскую в руке сжимаю.
Гвоздями сапогов моих примят
Ковер травы. В зелёном этом крае,

Как всякой ночью летней, холст паров
Колышется над травяной парчою.
В нависших тяжко листьях облаков
Шуршит луна, как яблоко большое.

Порой сияет, выкатясь из них...
Колосья зреют в необъятной шири,
Дух сена свежего в полях ночных:
Как будто правда всё спокойно в мире.

И звёзды чуть дрожат... И где вагон,
Который мчал меня из Черняхова
Сюда, где ныне на великий кон
Отчизною поставлен я сурово?

И, притаясь на остром рубеже
Между творящей и губящей силой,
В глухой полуночи настороже
Стою, на бой готовый каждой жилой.